Иер 1, 17-19
Пс 71(70)
Мк 6, 17-29
Сегодня Евангелие представляет нам 2 архетипических образа: злодейку-интриганку Иродиаду, с молоду привыкшую добиваться своего; и святого праведника Иоанна Предтечу, с раннего возраста призывавшего людей к покаянию и обращению. Две крайности, два поведения: чистое зло и чистое добро. Оба этих образа играют ключевые роли в трагическом эпизоде: один персонаж является причиной гибели другого.
Есть здесь место и слабохарактерным персонажам, находящимся в полном подчинении у других. Саломея, именно так звали дочь Иродиады, без колебаний оказывается покорной служительницей зла, хотя прекрасно понимает цену своего поступка.
Есть и сам Ирод, тетрарх с нецарским поведением. Многие состоятельные греки, воображавшие себя покровителями интеллектуальных занятий, поддерживали философов не столько для того, чтобы прислушаться к их нравоучениям, сколько для развлечения. Под влиянием идеалов греческой аристократии Ирод, несомненно, считал себя просвещенным монархом. Но не суть таков… Воспринял Ирод и греческую традицию празднования дня рождения. Удивительно, как этими мазками автор евангельского текста рисует образ тетрарха Галилеи в окружении совершенно нееврейской обстановки. Есть и третий элемент, характеризующий Ирода — дарование клятвы даже до половины царства. Тем интереснее, учитывая, что клятва Ирода ни на чем не основана. Как римский вассал, он не имел права дарить что-либо из номинально принадлежавшего ему царства.
Итак, Саломея выдала требование матери Ироду. Интересно, что казни через обезглавливание предавались римские граждане и знатные особы из провинций, не имевшие римского гражданства, представителей низшего сословия обычно распинали на кресте или казнили другими способами, если дело не терпело отлагательства. Просьба Саломеи подать голову Иоанна Крестителя на блюде, как одно из составляющих обеденного меню, придает этой зловещей сцене налет абсурда.
И наконец, решение самого Ирода. Хотя клятва, данная им, с точки зрения закона ни к чему его не обязывала, нарушение слова поставило бы его в неловкое положение перед гостями.
Итак, у нас 4 персонажа: 2 олицетворяют противоположности добра и зла (Иоанн и Иродиада), и два персонажа, ведомых и полностью зависимых от других (Ирод и Саломея).
Абсурдность и трагизм обстановки, описанной евангелистом, призвана поразить читающего своим цинизмом. И Марку это прекрасно удается. Спасения для Иоанна нет и быть не может. Он в тюрьме, земная судьба, вероятнее всего, будет иметь плачевный конец.
В такой момент своей жизни Иоанн, Предтеча Господень, посылает учеников ко Христу, как это описано у Матфея и Луки, сказать Ему: «Ты ли Тот, Который должен придти, или ожидать нам другого?» (Мф.11,3; Лк.7,19). И вопрос этот не заставляет нас удивляться. В тех условиях, в которых находился Иоанн, он хотел улостовериться, что его жизнь прожита не напрасно. Что отвечает Христос? Он не отвечает на вопрос прямо, но говорит обратить внимание на знамения и чудеса, которые Он творит. Иными словами, Христос отвечает Иоанну, проживающему свои последние дни: «Веруй!». И этот ответ достиг Иоанна в предсмертном его ожидании: верь до конца.
Каждый день мы все являемся свидетелями драм, когда приходят в столкновение жажда наслаждений и поиск правды, драм, подобных драме во дворце тетрарха Ирода. Разумеется, драмы нашей жизни гораздо менее сильны по своему трагизму. Они разыгрываются не во дворцах, они разыгрываются в домах и на улицах, внутри нас самих. И большинству из нас несомненно присуще смешение архетипа Иоанна и архетипа Иродиады, есть в нас и Ирод с Саломеей. В большинстве из нас жажда наслаждений всегда борется с устремлением к правде. Порой нам не хватает смелости и силы воли не идти на поводу у других и брать на себя ответственность за неразумные обещания. Это рвет нас на части, бросает из стороны в сторону, создает ситуации, где наша вера подвергается серьезным испытаниям. И если не иметь никакой другой надежды, кроме этого тленного мира, то при переживании таких жизненных драм, можно прийти к полному разочарованию в жизни и сказать: зачем же стараться жить благочестиво, когда вокруг одно горе, когда мы не в силах справиться ни с окружающей обстановкой, ни с самими с собой? Но для нас, верующих, этот театр абсурда и страданий не может быть неразрешимым, и наводить на нас разочарование, если мы имеем светлую надежду на будущее и внимаем призыву Христа: «Верь до конца!».
Семинарист Данил